Новая серия материалов «Волны»: московские коллекционеры пластинок, люди, посвятившие музыке не меньше времени и сил, чем сами музыканты, делятся историями своей мании и своих коллекций. В первом выпуске — владелец хорошего магазина «Галерея музыки», собиратель The Beatles Вадим Малахов. «Я начал собирать коллекцию с пластинки фирмы «Мелодия», на которой были записаны «I Saw Her Standing There» и «I Should Have Known Better». Это был то ли конец 1972-го, то ли начало 1973-го. Зима. Мне сосед дал послушать. Он был меня старше на два года: мне девять, ему одиннадцать. У нас в квартире стоял ламповый проигрыватель «Ригонда», были даже какие-то записи: «Самоцветы», «Песняры», Магомаев, Кристалинская, Лещенко, Зыкина, Русланова. Ну, что советский народ слушал, то у нас и было. А тут сосед дает пластинку. Я ее ставлю, а там музыка неземная. Я даже не сразу понял, что это такое было. Побежал к соседу. А он мажористый был паренек: мы жили на последнем этаже, а он на классическом еврейском — третьем. Так вот, я спустился на два этажа, и он мне начал ставить The Beatles, а я сидел и просто слушал. Как это было устроено в 70-х? Во дворе все знали, что у Саши с третьего этажа есть пластинка, и он может дать ее переписать на катушку за три рубля. Три рубля — это на вечер. Ну, а что за вечер перепишешь? Надо брать на сутки, а это дороже. Был так называемый обменный фонд: у этого есть Led Zeppelin, у того The Rolling Stones, у меня The Beatles. Но так было во дворе, в школе. А на «толпе» в ГУМе, где собирались уже реальные сумасшедшие, у людей было по несколько пластинок. О, то были суперкрутые спекулянты. При этом я даже не помню, чтобы у кого-то из них было пластинок хотя бы двадцать. От пяти до десяти — и ты уже в игре. У меня первое время была всего пара пластинок, и это считалось нормальным. Помню, как в 1980-м — мне было 17 лет — привезли сольный альбом Пола Маккартни «McCartney II» в идеальном состоянии. Девственная пластинка, ни разу не поставленная на иголку. Особенное счастье, когда попадалась пластинка, у которой по центру, там, где дырка, оставалась тоненькая плева. Все собирались вокруг того, кто сокровище это принес, и кто-нибудь обязательно произносил: «Целка». Ну, короче, заплатил я за Маккартни 65 рублей (при средней зарплате по стране в 130 р.). Я его, кстати, в то время любил даже больше, чем The Beatles, — как-то лучше он был записан, актуальней звучал. Я очень ждал этот альбом. А потом оказалось… Короче, я был разочарован. Пластинка была ужасная. Есть меломаны, которые просто интересуются музыкой, а есть маньяки. И трудно сказать, кто из них музыку больше любит. Кто-то собирает физические носители, кому-то важна просто музыка. Допустим, наше поколение — те, кому сейчас от 35 до 60 — помнит, что обладание виниловой пластинкой в 1970-е годы было сродни обладанию священным Граалем. Мало того что в стране не было ничего, так еще и музыка была как будто с другой планеты. Да и к тому же — записаны были те пластинки интереснее. В СССР существовала цензура, особенно на фирме «Мелодия» и вообще в официальной эстраде: нельзя было много баса давать, нельзя было вокал на первый план, инструменты должны быть где-то сзади. И нормы были не только в Союзе. В Англии в 60-е годы тоже были каноны звукозаписи, просто другие. Но в роке, который был очень популярен в то время, никаких канонов, конечно, не было, а был великий драйв. Например, Deep Purple. Когда в 1972 году ты слушал какой-нибудь «Machine Head» или «In Rock», то музыка казалась просто убийственной. Там был такой заряд энергии! Это было время хард-рока, который все тогда собирали с упоением: Элис Купер, Led Zeppelin. Последние, к слову, в СССР собирали только эстеты. Мы же на классической музыке были воспитаны, а Led Zeppelin всегда делали ставку на традиционный американский блюз, абсолютно чуждый для русского человека. Нефтяной кризис 1973 года убил рок. Я говорю это с полной ответственностью. К середине 1970-х продюсеры уже сильно довлели над музыкантами, говорили, что и как писать. Лейблы отказывались от экспериментальной музыки. Выжили только монстры, а молодежь успели выпустить по одной-две пластинки. Например, еще будучи школьником, я очень хотел пластинку хиппов (Uriah Heep — Прим. ред.) «Wonderworld». Как только ее увидел — случайно, на лестничной клетке, в руках у соседа, — в течение недели узнал о ней все. А потом послушал… Ну, такой поп-рок обыкновенный. Кто такие маньяки? Ну вот один звонил мне только что — лютый коллекционер, собирает все вариации обложек The Beatles, которые только были в мире. А есть другой маньяк — у него семьдесят четыре варианта «Белого альбома». Еще один маньяк «Белого альбома» — японец. Живет в Нью-Йорке, собирает только те пластинки, что выходили в Америке. При этом собирает все подряд, все равно, в каком виде. Один бывший владелец пластинки рисовал на ней цветочки, другой ставил на нее бокал с пивом, третий пролил суп… Для японца эти пластинки — как зеркало времени. У него даже была выставка в Сохо: самые грязные «Белые альбомы» — со скотчем, с отпечатками чего-то. По мне, так это лучшая коллекция из ныне существующих и реальная альтернатива всем нам, психам, которые трясутся над состоянием пластинки или даже обложки. У меня, например, есть одна из самых дорогих пластинок в мире — «Yesterday and Today» битловская. Дороже ее только диск, который хранится у Пола Маккартни, — первая их запись с Джоном Ленноном, как The Quarrymen: журнал Record Collector оценивал ее в районе 150 тысяч долларов, а сейчас — так как она одна в мире — элементарно может стоить несколько миллионов. «Yesterday and Today» в свое время была запрещена цензурой. Ее напечатали в небольшом количестве и разослали в магазины для формирования предварительных заказов, но ретейлеры, увидев трэшевую обложку, просто наотрез отказались от ее продажи. Это были первые эксперименты The Beatles со звуком &md... Читать дальше